Гражданская война.

Народ, уставший от войны, измученный вызванными ею лишениями, потерял какое бы то ни было доверие к старой царской и сменившей ее буржуазной власти. Свои надежды на мир, получение земли и свободный труд крестьяне и рабочие связали с большевиками, за которыми пошло большинство населения России. Сопротивление классов, потерявших власть и собственность, поначалу носившее характер саботажа, постепенно перерастало в открытую вооруженную борьбу. Втягиваясь в нее, обе стороны с ожесточением отстаивали свои права: одни - утраченные, другие - обретенные или ожидаемые.

Надежды на созыв Учредительного собрания, которое лишит власти Советы, не оправдались. После его разгона оппозиция перешла к террору. 6 января 1918 года в Карсуне был убит председатель уездного Совета Л.В. Вишняков, что послужило сигналом к вооруженному мятежу. Силами местных отрядов Красной гвардии, а также отрядов из Сызрани и Гурьевки, 9 января мятеж был подавлен. В Симбирске 8 января Городская дума возглавила забастовку служащих, в результате Совет арестовал гласных думы во главе с ее председателем В.П. Красновым. В марте органы городского и земского самоуправления были ликвидированы во всех уездах губернии, их функции были переданы Советам.

В деревне обострились противоречия между богатейшим крестьянством и остальными. Выступая единым фронтом за конфискацию земли у помещиков, крестьянство раскололось, когда встал вопрос о ее распределении. Беднота требовала, чтобы вся земля была перераспределена по едокам, включая и крестьянские наделы. Богачи настаивали на распределении только помещичьих земель, причем по количеству рабочего скота и инвентаря. Организуя погромы имений, они старались захватить в первую очередь инвентарь и сельхозтехнику. Прокатилась волна вооруженных выступлений против изъятия хлеба беднотой. На станциях Вешкайма и Глотовка в марте были совершены вооруженные нападения на продовольственные эшелоны. В мае вспыхнули мятежи в Сенгилее, Поповке, Тагае, Ключищах, Каменке и других селах губернии. Их организаторами были богатые крестьяне, получившие в народе прозвище «кулаки». Однако постепенно и середняки стали поддерживать их, т.к. хлебная монополия, введенная весной 1918 года, запрещала свободную торговлю излишками хлеба, а обязывала их сдавать государству по твердым ценам. В итоге хлеб был спрятан, а чтобы его добыть для голодающих промышленных центров, были созданы продотряды, получившие широчайшие полномочия по изъятию хлеба. В губернии они появились в начале июня.

С 12 по 20 мая в Симбирске проходил 6-й губернский съезд Советов, на котором из 200 делегатов большевикам принадлежало лишь 20 мест. Большинство получили эсеры. Вынужденные считаться с влиянием эсеров среди крестьян, большевики пошли на компромисс с левыми эсерами, предложив им возглавить важнейшие отделы губисполкома: продовольственный, земледелия, путей сообщения и военкомат. Однако такие органы, как губчека и военно-революционный трибунал, возглавлялись большевиками, что свидетельствовало об особом значении, которое большевики придавали этим властным структурам.

Секретарем Харьковского губкома РКП(б), а после оккупации немцами Украины решением ЦК партии был направлен в Симбирск для укрепления местной организации большевиков.

Начавшийся 25 мая 1918 года мятеж Чехословацкого корпуса, а также открытая военная интервенция стран Антанты в Россию, обострили состояние гражданской войны. Получив известие о мятеже, Симбирский губисполком 31 мая объявил губернию на военном положении. Был создан чрезвычайный военно-революционный штаб, куда вошли В.Г. Пеньевский, В.Н. Фрейман, А.М.Измайлов, П.Х. Гладышев и др. Под руководством ВРШ происходило укрепление существующих и создание новых красноармейских частей и рабочих отрядов. Все большевики получили оружие. После захвата Сызрани возникла угроза Самаре.

В ответ на призыв о помощи председателя Самарского ревкома В.В.Куйбышева из Симбирска были направлены: 2 июня - сводный отряд в составе 300 красноармейцев и текстильщиков, который возглавили В.Г. Пеньевский, П.Х. Гладышев и А.М.Базжин; 3 июня - 150 бойцов пулеметной команды и отряд интернационалистов, сформированный из бывших пленных - венгров, румын, немцев, чехов и словаков.

Симбирск охранял полк латышских стрелков (300 штыков). 4 июня эти отряды вместе с самарскими вступили в бой с белочехами у станции Липяги, в котором потерпели поражение, потеряв убитыми более 1.500 бойцов. Был убит А.М. Базжин, ранеными попали в плен В.Г. Пеньевский и П.Х. Гладышев. В.Г. Пеньевскому вскоре удалось при помощи подпольщиков бежать из плена. Трагически закончилась жизнь Петра Гладышева: в одном из «поездов смерти» он был отправлен в Сибирь, там осенью 1919 года совершил побег, но был вновь схвачен и убит колчаковцами. (В 1924 г. имя Петра Харитоновича Гладышева было присвоено старейшей в губернии Гурьевской суконной фабрике, ныне Барышской).

8 июня Самара была взята белочехами и белогвардейцами. Здесь установилась власть «Комитета членов Учредительного собрания» (Комуча). Самарский губком РКП(б) и ревком во главе с В.В. Куйбышевым эвакуировались в Симбирск. Город и губерния с 17 июня были объявлены на осадном положении как находящиеся на линии Восточного фронта. В планах воюющих сторон Симбирск приобрел стратегическое значение не только в военном плане, но и в решении вопросов продовольственного снабжения.

В соответствии с декретом ВЦИК и Совнаркома от 11 июня 1918 года о создании волостных и сельских комитетов бедноты (комбедов) как опорных пунктов диктатуры пролетариата в деревне, в Симбирской губернии было создано в короткий срок более 30 комбедов. В их создании участвовали продовольственные отряды, которые направлялись из Москвы, Петрограда и других промышленных центров в Симбирскую губернию, как и в прочие производящие хлеб районы. Деятельность продотрядов и комбедов вызвала яростное сопротивление крестьян, имевших хлебные запасы. Под влиянием правых эсеров был выдвинут лозунг «За Советы без коммунистов!», что значительно подрывало влияние большевиков в деревне.

В городах было также неспокойно. В Симбирске 15 июня была ликвидирована подпольная организация, называвшаяся «Комитетом защиты родины» и имевшая связи с другими городами страны. Во главе заговора стоял бывший полковник царской армии Лобысевич. При аресте заговорщиков было изъято много оружия, что ясно говорило об их намерениях. В Сызрани отряд ВЧК под командованием левого эсера Д.И. Попова встал в оппозицию к большевикам, отказавшись выполнять их приказы, что ослабило оборону города и привело к сдаче его белочехам и уральским казакам. Этот же отряд, будучи отозванным в Москву заместителем председателя ВЧК левым эсером А. Александровым, принял участие 6 июля в левоэсеровском мятеже.

Однако важнейшей оставалась задача создания боеспособной армии. 29 мая ВЦИК принял постановление о переходе от добровольческого принципа комплектования армии к обязательной военной службе трудящихся, т.е. рабочих и крестьян, а 12 июня был объявлен первый призыв. В Симбирской губернии мобилизация проводилась в 3 уездах: Сенгилеевском, Симбирском и Сызранском. Из призванных в ряды Красной Армии в губернии шло комплектование новых частей: 1-го и 2-го Симбирских полков.

19 июня все части Красной Армии, действовавшие в треугольнике Инза-Симбирск-Сызрань приказом Реввоенсовета Восточного фронта были сведены в 1-ю армию. Командармом 26 июня был назначен Михаил Николаевич Тухачевский, политкомиссаром - Оскар Юрьевич Калнин. Позднее, вспоминая об этих днях, М.Н. Тухачевский так оценивал обстановку в войсках: «Были такие части, которых нашему командованию приходилось бояться чуть ли не так же, как противника». Это становится понятным, если вспомнить, что большинство в армии составляли крестьяне. Чтобы укрепить дисциплину, командование 1-й армии Восточного фронта издало приказ о введении военно-революционных трибуналов. О.Ю. Калнин писал: «Насколько мы руководствовались твердыми намерениями создания 1-й армии, настолько же строги и необычны были наши мероприятия. Пусть судят нас за то сознание коммуниста и история будущего, но мы поступать иначе ... не могли и не умели».

Процесс формирования боеспособных армий был прерван мятежом, который поднял главком Восточного фронта левый эсер М.А. Муравьев. Бывший полковник царской армии, вставший на сторону революции, получил под свое командование в начале 1918 года одну из армий на Украине, где за свои действия был арестован ВЧК и предан суду ревтрибунала. По словам Ф. Дзержинского: «Обвинения сводились к тому, что худший наш враг не мог бы нам столько вреда принести, сколько он принес своими кошмарными расправами, расстрелами, самодурством, предоставлением солдатам права грабежа городов и сел. Все это он проделывал от имени нашей Советской власти». Однако по ходатайству Троцкого Муравьев был не только освобожден из-под ареста, но и назначен на пост командующего Восточным фронтом в июне 1918 года. Реввоенсовет Восточного фронта, куда входили большевики П.А. Кобозев (председатель РВС) и Г.И. Благонравов, относился к главкому весьма настороженно. На заседании РВС фронта 3 июля П. Кобозев говорил: «Главком, раздувая штаты, окружил себя свитой «дежурных генералов», щеголеватыми адъютантами в каких-то опереточных черкесках. Огромная личная охрана Муравьева из бог весть откуда взявшихся «горцев» поставлена в недопустимо привилегированное положение. Весь этот офицерский сброд вряд ли заинтересован в нашей победе. Создается впечатление, что подбиравшие штаб левые эсеры делают ставку на самые сомнительные элементы из офицеров». Если учесть, что это было сказано за несколько дней до выступления левых эсеров в Москве, то нельзя не отдать должное большевистским комиссарам в умении если не предупреждать, то хотя бы предугадывать события. Сам Муравьев, поддерживая связь с ЦК партии левых эсеров, готовился к мятежу, но узнав о его провале в Москве, заявил, что он возмущен, осуждает гибельную линию ЦК, порывает с этой партией и выходит из ее рядов. На самом деле он планировал арестовать членов РВС и командующего 1-й армией, опираясь на преданные ему части, захватить Симбирск и Казань, а затем повернуть фронт на запад и совместно с Чехословацким корпусом идти на Москву. Однако 9 июля П.А. Кобозев получил из Москвы сообщение о причастности Муравьева к левоэсеровскому заговору, которое подтвердило следствие, и приказ о его немедленном аресте. Однако 10 июля Муравьеву удалось уйти из-под контроля РВС, и, покинув Казань, где находилась его ставка, он направился по Волге в Симбирск.

В одной из своих речей Муравьев заявил: «Я не могу больше смотреть, как Германия вывозит миллионы пудов хлеба, а мы голодаем, как Германия вывозит мануфактуру, а мы ходим раздетые... Но знайте, что я всецело стою за Советскую власть, за ту власть, которая будет помогать мне в борьбе с Германией, а если кто будет противиться, тех уничтожу ...Я объявляю себя Гарибальди, т.е. спасителем России». По телеграфу и радио он обратился к войскам с сообщением о разрыве Брестского мира. В ответ на действия Муравьева РВС направил в войска приказ по телеграфу: «Объявляем бывшего главнокомандующего Муравьева, бежавшего сегодня из Казани в Симбирск вместе с народными деньгами, безумным провокатором, изменником революции. Никакой войны Германии Советы не объявляли, о чем он всюду благовестит ... Ввиду этой измены всем соприкасавшимся с ним вменяется в обязанность на месте пристрелить его, как бешеную собаку, врага Советской России. Меры к изоляции Симбирска приняты». Что означало перекрытие телеграфного сообщения Симбирска с другими городами.

К вечеру 10 июля Муравьев прибыл в Симбирск, где его сторонники заняли почту, телеграф, телефон, радиостанцию, банки, был арестован командующий 1-й армией М.Н. Тухачевский, не пожелавший примкнуть к Муравьеву.

В то время симбирские большевики еще не знали об измене Муравьева и готовились торжественно встретить его в здании бывшего кадетского корпуса (ныне там размещается Ульяновское суворовское училище), которое занимали в те дни губком РКП(б), губисполком и редакция газеты «Известия Симбирского Совета». Именно на них, не имевших сообщения ни с Москвой, ни с Казанью, не получавших никакой информации и указаний, легла вся тяжесть сложившейся обстановки и ответственность за ликвидацию муравьевской авантюры.  

 В городе тогда находилось не более 50 коммунистов, остальные были на фронте. В ночь с 10 на 11 июля Муравьев устроил совещание в Троицкой гостинице с местными эсерами и максималистами, где изложил свой план создания «Поволжской независимой республики», получивший в целом одобрение собравшихся, т.к. возглавить эту «республику» должны были левые эсеры. В это время большевики вели разъяснительную работу среди солдат, обманутых Муравьевым. Им удалось привлечь на свою сторону латышских стрелков и отряд интернационалистов, вскоре к ним присоединился бронедивизион под командованием Беретти, где содержался под арестом Тухачевский. Именно он и сумел убедить команду бронедивизиона, что Муравьев - изменник, после чего бойцы приняли решение арестовать Муравьева и своего командира Беретти, который был сторонником авантюриста. На сторону большевиков перешли также две сотни германских матросов, 1-й Симбирский полк, Московский пулеметный отряд и другие части. Перевес сил оказался на стороне большевиков, которые стали готовиться к аресту Муравьева. Предложив Муравьеву провести экстренное заседание губисполкома якобы с целью обсуждения создавшегося положения и его планов, большевики во главе с И.М. Варейкисом, руководившим всей операцией, подготовились к его аресту. Муравьев явился со своей свитой в здание кадетского корпуса в 3 часа ночи 11 июля, рассчитывая на капитуляцию большевиков, но встретил здесь отпор. Почувствовав неладное, Муравьев попытался уйти, но ему преградили путь бойцы московского отряда во главе с Александром Медведем. Выхватив браунинг, Муравьев попытался оказать сопротивление, но был убит. Так завершился муравьевский мятеж.